Мало кто любит афишировать подробности личной жизни, но, не узнав человека со всех сторон, невозможно составить о нем верное представление. В данном случае, увидеть в преосвященном не просто фигуру, играющую на церковном поле, но и узнать черты характера, индивидуальность. Благодарим епископа Североморского Тарасия (Перова) за то, что он согласился рассказать о бытовой стороне своей жизни и ответить на острые вопросы церковной современности.

Итак, есть ли у архиерея личный автомобиль, из чего складывается его доход, экстраверт он или интроверт, как относится к церковным скандалам, стоит ли выносить мусор из избы и многое другое – в нашем интервью.

Авто и квартира в Североморске

– Владыка, в качестве вступления чуть-чуть автобиографии.

– Я родился в Мурманске в 1976 году, моя мама была фельдшером. Окончил пединститут, работал тренером по шахматам. Крестился, будучи в сознательном возрасте, в 2002 году. Через два года принял монашество и священный сан. Служил иереем в Мурманском Свято-Никольском соборе.

– Довольно лихо, за два года такая революция. Как Вы пришли к вере?

– Приоткрыло мне дверь в эту сферу общение с такими людьми, как писатель Виталий Маслов. Достаточно известный в наших краях человек. Серьезный. Верующий. Сам он был из поморской верующей семьи. Организатор Славянского хода Мурманск – Черногория. В этом году ему бы исполнилось 85 лет. Затем в какой-то момент я ощутил зов Божий. И это стало решающим фактором.

– Ну а в храм Вы как попали?

– Впервые побывал в храме на рождественской службе 2002 года по приглашению товарища. Почувствовал радость. Плюс служба произвела впечатление. Тогда мне безоговорочно стало понятно, что нужно креститься. Первоначальная вера окрепла. Умственных доводов, доказательств существования Бога уже было не нужно. Осмыслять свою веру начал позже. Готовился к крещению несколько месяцев, читал Закон Божий, катехизис (основы христианской веры – авт.).

– Институт что-то привнес?

– Дал общий кругозор. Определенное понимание жизни. Я учился на историческом, где была философия. Но поскольку учился я заочно, сильного влияния педагогов не испытал.

– Вы интроверт или экстраверт?

– Мне сложно о себе судить. Со стороны говорят, что скорее похож на интроверта, больше в себе.

– А, между тем, деятельность у Вас публичная.

– Я уже привык. К тому же я против того, чтобы определять человека с помощью каких-либо категорий, классификаций. Человек меняется, формируется ежедневно. Каждая встреча, любой разговор влияет на сознание. Идет трансформация личности. Сознательно или бессознательно.

– Какое решение пришло вперед – стать священником или монахом?

– Главное желание – стать монахом. Кроме того, перед принятием сана нужно было определиться, в каком виде ты будешь предстоять престолу – женатым священником или неженатым. (Существует так называемое белое духовенство и черное – монашествующие. Жениться можно только до принятия священного сана – авт.).

– Как решиться в 28 лет, в расцвете сил, стать монахом, по сути, обречь себя на пожизненное одиночество, бездетность? Обычно люди идут к этому годами.

– Я уже находился в определенном возрасте. Был готов принимать решения. Ну а что в итоге получилось – хороший я монах или нет – Господь будет судить.

– Расскажите о бытовой стороне, есть ли у Вас личный автомобиль?

– Есть.

– Какой у Вас доход?

– Он складывается из жалованья, которое мне платит епархиальное управление, и пожертвований сочувствующих Церкви людей.

– Как Вы согласуете для себя монашеское нестяжание и наличие определенных статусных вещей, денежных средств?

– Уже более тысячи лет архиереев избирают из числа монашествующих. А между служением простого монаха и служением архиерея существует огромная разница.

– Вы где живете? В епархиальном управлении?

– Нет, я живу в квартире, в Североморске. Сразу скажу, что квартира не моя, она принадлежит епархии.

– Очень интересно, как происходят такие простые вещи, как стирка, глажка? У Вас, может быть, есть келейник или келейница?

– Все это я делаю сам. Келейника нет. Дома сам готовлю, а в Духовно-просветительском центре есть повар. Но она готовит не лично для меня, а для всех, кто туда приходит. Ну, рабочий кабинет тоже убирает.

Женщина в Церкви и лавочки

– Сколько дней в неделю Вы служите?

– По-разному, но не меньше двух.

– Разные города, переезды, непрерывное стояние на ногах. Физические нагрузки легко переносите?

– С нагрузками справляюсь, привык. 12 лет священнического стажа в помощь.

– Как Вы относитесь к тому, чтобы женщина в Церкви могла играть более существенную роль? Была священнослужителем? На худой конец, прислуживала в алтаре?

– В алтаре женщины, в принципе, иногда прислуживают, но это монахини в почтенном возрасте. В нашей епархии такое не практикуется, у нас нет женского монастыря, нет и монахинь. Но если говорить в целом, отношусь скептически. Почему? Из-за женской эмоциональности. Многие женщины служат Церкви иначе – певчими, преподавателями.

– Как Вы смотрите на то, чтобы на службах разрешали больше сидеть? В Греции скамейки посредине храма ставят – и ничего.

– А нет запрета на сидение. В наших храмах стоят лавочки. Мало? Если вам не достается места, можно прийти со своим складным стульчиком. Святые отцы говорили, что лучше сидеть, но думать о Боге, чем стоять, но думать о ногах. Если человек сидит на службе, это еще не значит, что он нарушает благоговение. Но все-таки традиция стоять на ногах в России широко распространена. Если тяжело стоять, сидите, просто периодически, во время наиболее важных моментов на службе принято вставать.

– Мне кажется, достаточно подняться во время евхаристического канона.

– А Евангелие? Есть и другие места. Однако делать друг другу на эту тему нелепые замечания не нужно – это не христианское поведение.

– Насколько строго Вы соблюдаете посты и не считаете ли, что пришла пора их смягчить?

– Я стараюсь соблюдать, но понятно, что полностью соблюсти Устав очень тяжело. Не только мирянам, но и монашествующим. Например, Типиконом нередко предписывается сухоядение. Но не все могут его придерживаться, да и не всем это нужно. Нельзя поститься до изнеможения. Если у человека есть какие-то болезни, он может ослабить аскезу. У каждого своя мера. Устав – это планка, к которой следует тянуться. Но в целом человек свободен в выборе меры воздержания. Просто серьезные послабления нужно согласовывать со священником. Ну и стоит помнить о духовной помощи – причастии и молитве.

– Соблюдаются ли сейчас в храмах пандемийные правила, особенно при причащении?

– Храм обрабатывается, прихожанам предоставляются маски. Лжица для причастия обтирается спиртом. Не всегда, конечно, в некоторых храмах этого не делают. Однако во время больших праздников, при значительном скоплении народа плат со спиртом используется.

– Нужно ли ходить на исповедь перед каждым причастием?

– Давайте отвечу так. Есть исповедь, а есть благословение на причастие. Сейчас все чаще используется следующая практика. Если человек – постоянный прихожанин храма, ведущий духовную жизнь, не совершавший за этот период каких-то смертных грехов, он может просто взять благословение у священника и причащаться без исповеди. Это я считаю правильно. Постоянно выжимать из себя, высасывать из пальца грехи не очень хорошо. Мучить каждый раз 80-летнюю бабушку? Вытягивать что-то из детей? У подростков это вообще может привести к деформации психики.

– В Греции нет такой практики, как исповедь перед причастием.

– Там не было гонений, разрыва церковной традиции. Поэтому сравнение не вполне корректное. 

Интернет, «Идиот» и Муслим Магомаев

– Вы участвовали в архиерейских соборах РПЦ? Какие ощущения?

– Да, в 2017 году ездил в Москву, на собор, посвященный столетию восстановления патриаршества. Для меня это – расширение опыта. Участие дало понимание того, что есть соборная жизнь Церкви. Документы, которые принимаются, прежде гласно обсуждаются архиереями, которых сейчас более трехсот. В кулуарах тоже помню что-то обсуждалось, просто сейчас уже не вспомню, что именно. Обменивались мнениями, запрета на дискуссию нет. Но чтобы высказываться, нужно иметь какие-то основания, быть в теме.

– В свободное от работы время что предпочитаете делать?

– Интересно почитать книгу, например, историческую или богословскую.

– А если с названиями?

– Сейчас читаю исследование: «Септуагинта: древнегреческий текст Ветхого Завета в истории религиозной мысли». Автор – И.Вивюрко. Письма Георгия Затворника. Письма Валаамского старца Иоанна.

– А художественную литературу?

– Раньше читал. В частности, Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы». Люблю историка Игоря Фроянова.

– Музыку слушаете?

– Классическую. Бетховен нравится, Лист. Недавно ряд произведений Шнитке для себя открыл. Церковные песнопения. Иногда могу Муслима Магомаева послушать. Барды нравятся, например, Александр Дольский. Известная песня «Споемте, друзья». Высоцкого какие-то вещи тоже порой слушаю.

– ТВ?

– Не смотрю.

– Телеканал «Спас»?

– Смотрю по интернету. Те передачи, которые нравятся.

– Кино?

– Редко, но смотрю. Недавно посмотрел советскую комедию по Белову «Целуются зори». Малоизвестный фильм.

– «Бриллиантовую руку»?

– И там тоже есть интересные моменты. Не так давно смотрел «Андрея Рублева» Тарковского.

– Не слишком сложно?

– Может быть. Но надо смотреть сложные вещи. Образцы искусства. Подвигать себя.

– Кстати, насколько Вы владеете интернетом?

– Информацию, которая мне нужна, я найду.

– Есть ли у Вас личные странички?

– Есть. ВКонтакте. Тарасий (Перов). Друзей больше тысячи. Сейчас я ее закрыл. Стучатся – просматриваю профиль: если нет у человека на странице каких-нибудь фото с сатанинской символикой – принимаю. Снимки выкладываю в основном со служб, паломнических поездок. Личных почти нет. Считаю, что личная жизнь монаха, архиерея не должна быть публичной. Да и вообще, личная жизнь человека. Во всяком случае, принуждать к этому точно никого не стоит.

Церковный суд и морская вера

– Как Вы относитесь к ситуации вокруг Среднеуральского женского монастыря, бывшего схиигумена Сергия (Романова), создавшего что-то вроде секты. И шире – к церковным скандалам?

– Любой скандал – вещь тяжелая. Ситуация в монастыре имела все признаки тоталитарной секты. Просто человек оказался в безумии. Предлагать Путину передать ему власть на три дня, и тогда он якобы все сделает. Вы удивлены, как был возведен в сан бывший преступник? В надежде на его покаяние. Сергия уже отлучили от Церкви. Но каждый человек, отпавший от Тела Христова, для архиерея – личная боль. Тем более, когда он увлекает за собой десятки, сотни других людей.

– Произошедший взрыв – это очищение?

– Есть отрицательный момент, есть положительный. Но если мы вспомним церковную историю, то поймем, что такие вещи происходили всегда. Господь выводит на чистую воду через боль.

– Можно ли выносить мусор из избы? Когда свои, церковные, не слышат, людям часто ничего не остается, как идти со своей проблемой к внешним, светским. Взывать к здравому смыслу, обращаться в госорганы, подключать СМИ? Как, к примеру, это делает отец Андрей Кураев.

– Считаю, что нет. Надо решать самим. Но надо решать. Если не будем решать, тогда и будут вмешательства внешние.

– Почему толком не работает церковный суд?

– На наших глазах что-то двигается с места. Церковь учится реагировать. Три архиерея отстранены от управления епархиями. Будет церковный суд. Идет сбор доказательств. Судебный механизм наладится. Разовьется. Но необходимо, чтобы прошло время.

– А как развивается Североморская епархия?

– В Североморске в 1990г. был один храм – кладбищенский (п.Росляково). Когда образовалась Североморская епархия – 7 лет назад – было уже более десятка храмов. Сейчас в епархии 30 приходов, 28 священнослужителей, включая монашествующих. Один монастырь, где в настоящее время достраивается зимний храм. Братия составляет порядка десяти человек, четверо из них в сане. Плюс трудники.

– Ближайшие планы?

– Развивать приходскую жизнь. Большое достижение прошедших лет – открытие в 2016 г. Духовно-просветительского центра, в котором проводятся выставки, конкурсы. Духовные беседы с детьми и взрослыми. Он выполняет серьезную миссионерскую функцию.

– Мы беседуем в вашем архиерейском кабинете, который выглядит весьма презентабельно, сделан со вкусом.

– Его делал владыка Митрофан. Это – представительский кабинет. Когда я пришел, ничего не стал менять. Зачем? Лишняя трата сил и средств. Какие-то мелочи сделал под себя, а так нет.

– Что самое важное в служении архиерея?

– Это определяется жизнью. Первое – богослужение. Второе – взаимодействие с военными. Третье – хозяйственные вопросы.

– Чуть подробней про флот.

– Верующие военнослужащие на флоте есть. Не только низшего, но и высшего офицерского состава. У нас полное взаимопонимание с командованием флота. На службе состоят восемь помощников командиров по работе с верующими военнослужащими. Это армейская должность – так официально называют священников. Они трудятся, по сути, во всех гарнизонах. В воинских частях появляются храмы. В октябре освятили церковь в 11-й дивизии подводных лодок. Храм есть в штабе флота.

– Есть успехи в работе с молодежью?

– Молодежь потихоньку ходит, хотя это, конечно, не массовое явление. При поддержке епархии действует получивший грант досуговый центр «Радость». Занимаемся с кадетским корпусом, школой полного дня. Вручаем подарки детям к большим церковным праздникам, рассказываем им о вере. Здесь нужна мягкость, насилие неприемлемо. Много детишек родители приводят к причастию. Работают воскресные школы. В храме св.мцц. Веры, Надежды, Любови и матери их Софии занимается до ста ребятишек.

Игорь ГЛУЦКИЙ. Фото из архива редакции и Андреевского собора.
"СВ" № 1 от 07.01.2021.