Обстоятельно поговорить с Татьяной Сахаровой на тему волонтерства нам не удавалось довольно долго. По разным причинам. Одна из самых весомых – плотный график нашей собеседницы, причем не только профессиональный, но и добровольческий.

В ленте ее аккаунтов в социальных сетях – почти летопись волонтерского движения. За каждым постом – истории безысходности и надежды, благодарности и взаимовыручки, отзывчивости и чего-то такого важного, нужного, светлого и теплого, что читается между строк и не требует определения. Вот ребята с тимуровским порывом наводят чистоту у ветеранов, вот отправляют гуманитарный груз детям Сирии.

– Татьяна Анатольевна, сейчас Вы руководите Волонтерским центром «Единой России», принимаете самое активное участие в работе Единого волонтерского центра Мурманской области. А помните свой первый добровольческий порыв?

– Не думаю, что кто-то может однозначно ответить на этот вопрос. Мой жизненный принцип – помогать другим. Так было заведено в моей семье. Желание делать добро – в генах. Волонтерами, конечно, не рождаются, но каждый, кто хоть раз кому-то помог, – по сути волонтер. Помочь пожилому человеку перейти через дорогу – уже волонтерский порыв. Мы все делаем добрые дела, только в условиях пандемии потребность в них возросла. И говорить об этом стали больше. На самоизоляции в Мурманской области с прошлой весны находилось более шестидесяти тысяч человек. И встал вопрос: кто поможет этим людям в решении элементарных проблем, например, похода за хлебом. Как оказалось, многие готовы помочь, но системная работа не налажена. Да, принцип добрососедства, когда соседи помогают друг другу, имеет место. К тем, рядом с кем были свои помощники, волонтеры конечно не ходили. Кому-то помогали родные. А некоторые оказались в ситуации, когда самые близкие – далеко. Для помощи в первую очередь им по инициативе супруги губернатора Евгении Чибис был образован Единый волонтерский центр Мурманской области. И туда поступало много звонков, в том числе из других регионов, с просьбой навестить, помочь, принести лекарства пожилым родственникам. И продолжают поступать, но уже в меньшем количестве.

– За время пандемии проведено немало различных волонтерских акций. Какая запала Вам в душу?

– Каждая акция – особенная. Когда слышишь слова благодарности, видишь глаза, наполненные слезами, понимаешь, что выбрал правильный путь. Мы начали работу в волонтерском центре с элементарного – развозили продуктовые наборы. Были пересуды: «Да кому нужны ваши рис и гречка?!». Нужны! И не только сами наборы, но и внимание. Когда ты привозишь бабушке продукты, а она в ответ протягивает шоколадку – это дорогого стоит. Рассказываю сейчас, а у самой мурашки. Когда мы вместе собирали по всему региону подарки для детей, чтобы помочь им перебороть страх перед медицинскими процедурами, и привезли эти «коробки храбрости» из разных муниципалитетов в детскую областную больницу, то увидели счастливые глаза ребят. Бывало, в волонтерский центр поступали звонки с вопросами: «Вы, правда, можете приехать?»/ «Вы, правда, можете привезти продукты, лекарства?»/ «А просто приехать поговорить можете?». Я ездила к одной мурманской семье просто поговорить. У женщины сломался телефон. Ей было одиноко. Она переболела ковидом. Мы минут тридцать просто разговаривали о жизни. Казалось бы, не сделала ничего особенного, а встречала эта в душу запала. Субботники очень запоминаются. Чем они могут удивить? А субботники так объединяют! В преддверии Дня Победы помогаем старшему поколению сделать генеральную уборку в квартирах. Субботник может проходить по-разному: кто-то подметет возле дома, кто-то поможет прибраться одинокому человеку.

– Насколько охотно северяне откликаются на призыв о помощи? Хватает ли волонтеров?

– Огромное количество людей готово прийти на помощь. Я счастливый человек: в моем окружении только такие люди. Не кривлю душой. Кто-то готов помочь с транспортировкой на машине, кто-то убраться. Североморец Витя Мясников – уникальный человек: по первому зову приходит на помощь. Моим родителям зимой понадобилась помощь, а меня не было рядом – и Виктор откликнулся незамедлительно. Друг – понятие круглосуточное. Не было ни одной акции, ни одной ситуации, в которых мы не могли найти неравнодушных людей. Мы продолжаем волонтерить в медицинских учреждениях, помогать детям медицинских работников в обучении.

Звонки в волонтерский центр поступают ежедневно. Раз к тебе обращаются – значит, доверяют.

– Среди волонтеров много сотрудников учреждений культуры, и складывается ощущение, что волонтерство – обязаловка. Насколько сохраняется принцип добровольности?

– Никакой обязаловки нет. В добровольчестве иначе быть не может. Хотя, не скрою, к нам обращались люди, готовые помогать, но за отдельную плату. Волонтерство материального вознаграждения не предполагает. Основной посыл этой деятельности – безвозмездность. Да, были те, кто покидал наши ряды по этой причине. Никого не осуждаю. Но призываю не забывать о том, что помощь может понадобиться любому из нас. Сегодня ты ни в чем не нуждаешься, а завтра можешь оказаться без денег, без надежного плеча. И, конечно, нельзя забывать, что добро возвращается.

Что касается сферы культуры, то Североморск всегда отличался своим «культурным спецназом» – активистами из сферы культуры. И я не встречала тех, кто сказал бы, что его принуждают. Уверена, что наши волонтеры – это люди с большой душой, которые делают добрые дела по зову сердца. Ну и командный дух многое значит.

– Волонтеры не злоупотребляют своим положением, используя добровольческую миссию в целях популяризации своей персоны? Есть место хайпу на волонтерстве?

– Есть. И это имеет право на жизнь, если мы говорим не о корысти, а о воспитании подрастающего поколения. Молодежь непостоянна во взглядах. Интерес к волонтерству надо поддерживать – и в ход идут нематериальные способы стимулирования: грамоты; возможность участия в мероприятиях, где молодой человек может себя проявить; та же «подсветка» в социальных сетях благодаря знакомству с известными публичными людьми. В этом смысле волонтерство можно рассматривать как путь самоутверждения.

Да, одни говорят, что добро должно быть тихим и не надо его демонстрировать на своих страницах в соцсетях. И я, например, многое из того, что делаю лично, оставляю за кадром. Но придерживаюсь мнения о том, что, если мы не будем рассказывать о добрых делах, люди будут думать, что ничего хорошего не происходит. Поэтому нужно рассказывать о волонтерстве в целом, о видах поддержки, о людях, которые ее оказывают. И часто на своих страницах в социальных сетях я рассказываю о тех людях, с которыми мне посчастливилось поработать в Североморске. Например, это Алена Адамсон, Виктор Мясников, Сергей Кошкарев. Никто ни разу не поднял вопрос о возмещении затрат за бензин, нехватке личного времени. Делая кому-то добро, ты нередко жертвуешь личным: своими интересами, временем на семью. Мой ребенок в период дистанционного обучения в пандемию недоумевал, почему мама не помогает ему с учебой. Открою секрет: с нами работала студенческая бригада и Сережа Троицкий помогал подготовиться к контрольной по математике.

– А случаи злоупотребления волонтерской помощью имеют место быть?

– Не без этого. Были случаи, когда люди старшего поколения свободно выходили из дома, а потом звонили, чтобы им хлеба купили. Конечно, им не отказывали. Но хотелось бы понимания: мы не вызываем «скорую», когда в этом нет особой необходимости – экстренная помощь в этот момент может быть нужна кому-то другому. Волонтеров достаточно, но их не так много, чтобы злоупотреблять их помощью.

– Что отличает волонтеров Заполярья? Можно сказать, что в нашем регионе мощное добровольческое движение?

– Я общалась с представителями волонтерских движений из других регионов. В каких-то моментах мы пересекаемся. Но люди Севера, мне кажется, отзывчивее. Однажды благодарили ребят из автосалонов, которые автоволонтерили для медиков, причем как на машинах тест-драйва, так и личных. И один парень, недавно переехавший в Мурманск, рассказывал, как где-то под Владимиром поздно вечером у него что-то случилось с автомобилем на дороге – остановились только две машины… с номерами 51-го региона. По его словам, именно тогда он и решил переехать в Мурманскую область. Это не выдуманный случай, и он характеризирует северян как очень отзывчивых, открытых людей. Когда людям на самоизоляции понадобилась помощь, мы сумели быстро мобилизоваться и найти нужные ресурсы. Без внимания не остался никто.

– Татьяна Анатольевна, Вы не оставляете без внимания ни одну просьбу о помощи. Как удается избежать эмоционального выгорания? Научились отстраняться?

– Нет, я не отстраняюсь. Живу по принципу: если рядом оказался какой-то человек – это неслучайно, нужно только понять, для чего. И если можешь помочь – помоги. Единственное, что меня тяготит и очень огорчает – это невозможность разрешить какие-то ситуации в силу объективных причин. Если не смогла кому-то помочь, выкинуть это из головы не получается – и я продолжаю искать пути. Было обращение от жителей улицы Кортик по поводу текущей крыши. На месте, среди прочего, мне рассказали о девушке, проживающей с детьми в муниципальной квартире, и предложили к ней зайти. Стены были покрыты грибком, влажность высокая – дети болели. Долго не получалось помочь – и, наконец, через полтора года семья переехала в другую квартиру. Для меня это победа.

– Как Вам удается везде успевать? Поделитесь секретом грамотного распределения времени.

– Всего успеть невозможно. Можно расставить вопросы по приоритетности – спасает только это. Конечно, мне хотелось бы уделить больше времени своей семье, но, к сожалению, это не всегда удается. Поэтому говорю своим: есть те, кому еще труднее.

– Спасибо за беседу.

Ирина КУЗЬМИНА.
Фото из альбома Т.Сахаровой.

Опубликовано в №17 "СВ" от 30.04.2021г.